Терновая обитель - Страница 33

― Видите ли, Вильтшир до сих пор живет старинными преданиями и поверьями. Вы, наверное, знаете, что ваша тетя всерьез занималась ботаникой и гомеопатией, выращивала у себя в саду целебные растения и поставляла их большой фирме в Лондоне. Однако, кроме этого, она всегда старалась помочь местным жителям, когда те просили. Поэтому ей довольно часто приходилось лечить животных окрестных фермеров. Все это очень хорошо подходило к репутации Торнихолда, и вашу тетю считали колдуньей. Доброй, конечно. Вы знаете, что Торнихолд издавна считается обителью колдуний?

― Правда? В нем действительно есть что-то притягательное, но дом колдуний? Я всегда представляла его такой маленькой темной избушкой без окон, с покосившейся грязной крышей и трубой, из которой валит черный дым… А Торнихолд ― прекрасное респектабельное поместье восемнадцатого века.

― Это так и есть. Но в середине девятнадцатого века туда переехала молодая вдова из главной усадьбы и занялась магией. Она прожила там семьдесят лет и умерла, когда ей было девяносто два. После этого Торнихолд унаследовал ее репутацию.

― Боже мой! Но, я надеюсь, она занималась там не черной магией?

― Нет, что вы. Бедная девушка была очень религиозна и занялась магией, только чтобы уберечься от влияния своего мужа ― председателя местного клуба сатанистов. Леди Сибил Сэнтлоу решила защитить себя и свой дом от происков дьявола. Она переехала в Торнихолд к управляющему, который женился на ее няне, и осталась жить у них. Сквайр Сэнтлоу неоднократно пытался вернуть ее домой, но, к счастью, скоро умер, и она стала жить спокойно.

― Ей повезло. Но вы ведь сказали, что она занималась белой магией?

― Она не имела к его смерти ни малейшего отношения. В местной хронике говорится, что «праздная и порочная жизнь привела его к раннему концу». Я думаю, это правда. Ему тогда было немногим более тридцати. Поместье перешло к племяннику, который если и заезжал иногда проведать тетку, то останавливался исключительно в Торнихолде. Главная усадьба сгорела в году, я думаю, тысяча девятьсот двенадцатом, а последний мужчина в роду погиб в сражении при Сомме. Поэтому старая леди Сибил ― к тому времени уже просто Джуди Сэнтлоу ― осталась в Торнихолде, продолжая охранять себя от дьявольских козней. Она умерла в тысяча девятьсот двадцатом году. Что такое?

― Нет-нет. Я подумала ― ее инициалы «С» и «Г», не так ли? Они также могут быть и инициалами моей тети. Недавно я нашла старинный рисунок, на котором изображен Торнихолд, и не знала, кто мог его нарисовать.

― Может быть, и леди Сибил. Тогда все молодые девушки баловались рисованием. Почему вы улыбаетесь?

― Я тоже училась рисовать. В школе. И как раз сегодня решила, что, когда закончу приводить в порядок сад, обязательно снова займусь рисованием и нарисую Торнихолд.

― Вот это настоящая преемственность!

― Только не говорите мне, что тетя Джэйлис тоже рисовала!

― Нет, все свободное время ваша тетя посвящала саду и растениям. Они ведь и привели ее в Торнихолд, когда она впервые приехала в Вестермэйнский лес собирать травы. В Торнихолде тогда жила престарелая чета, которая была не прочь переехать, а ваша тетя полюбила поместье с первого взгляда.

― Да, я припоминаю, она рассказывала мне об этом. Нет, спасибо. ― Последняя фраза относилась к печенью, которое он мне настойчиво предлагал. ― Еще чаю, если можно. Да-да, как раз. Спасибо. Вы говорили что-то о защите от происков дьявола?

― А вы никогда не обращали внимания на планировку Торнихолда? Сада, я имею в виду?

― Планировку? Огород и посадки лекарственных растений отделены от сада стеной, но что еще?

― Сад защищен от колдовства и черной магии. В западной части поместья растут можжевельник и тис, все поместье огорожено живой изгородью из ясеней, рябины и «святого» терна из Гластонбери. Старые деревья тоже были посажены с этой же целью. Ваша тетя много рассказывала мне об этом. Ее очень заинтересовала эта история, и она сделала все, чтобы оставить Торнихолд в первозданном виде.

― Трэфел, Джонсворт и анчар лишают ведьму всех злых чар, ― проговорила я.

― Откуда это?

― Надпись на горшке с сушеными растениями в «кладовой» моей тети. Значит, она охраняла дом от злых сил даже изнутри.

― Неужели? Впрочем, неудивительно. Она ничего вам об этом не рассказывала, не так ли?

― Историю Торнихолда? Нет, никогда. Она говорила только, что этот дом как будто создан для нее, и она его полностью принимает. Теперь я понимаю, что она имела в виду. Вообще-то я с ней очень мало виделась. Она навестила меня три или четыре раза, когда я была еще ребенком. В детстве мне часто бывало одиноко и грустно, и тетя всякий раз появлялась, когда я больше всего в ней нуждалась. Поэтому я привыкла считать ее феей, доброй волшебницей. Мы ходили гулять ― она показывала мне разные цветы и травы, рассказывала о животных и птицах. Однажды я спросила, не колдунья ли она, но тетя только рассмеялась. Мне всегда казалось, что она окружена каким-то магическим, волшебным ореолом.

«И теперь я понимаю, отчего», ― подумала я, но вслух говорить не стала.

― А где вы тогда жили? ― спросил Кристофер Драйден.

― Мой отец был викарием в шахтерском поселке на северо-востоке. Ужасное место, голое и мрачное. Потом меня отправили в школу в Лэйк-дистрикт, там было просто замечательно. После я проучилась год в университете Дюрхэма, пока не умерла моя мать. Там я тоже совершенно не была на природе ― денег не хватало на поездки в деревню, да и занималась я много. Потом умерла мама, и мне пришлось вернуться домой и ухаживать за отцом, так что несколько лет я вообще ничего, кроме угольных карьеров и кладбища, не видела. Теперь вы понимаете, почему Торнихолд кажется мне раем. Может быть, когда-нибудь мне и надоест одиночество и я заскучаю по обществу, но пока для полного счастья мне хватает вставать с птицами и ложиться, когда все в лесу замолкает. ― Я поставила пустую кружку на стол. Боюсь, моя рука немного дрожала. ― Извините. Вы слишком хороший слушатель, а когда долго живешь один, забываешь о правилах приличия и становишься болтливым. Так, значит, вы просто прогуливались у той каменоломни? А я решила, что вы пастух.